16:11

мы погибнем в жару от кипения крови
и недостатка тепла.
после этого будет рождение новой
вселенной. такие дела.

быт - это способ добраться до устья,
впасть, перегнать, перейти.
в смерти листа нет ни боли, ни грусти,
как и в твоей. прости.

вижу тебя: твоя новая кожа,
ржавчина памяти глаз...
не разделяя ни участь, ни ложе,
сольемся - не здесь, не сейчас.

05:00

19.05

вот от, мой дом - пространство
звезды текут - не напиться
небо хранит постоянство,
небо аустерлица,

небо голландии, леса
на побережье урала
я не имею веса
и ни коца, ни начала

вот он, распад - привязаться
хочется: люди, тени
время описано вкратце
ласковой формой растений

ласково слово, и горько,
больно его окончание
боль - не итог, это только
форма существования

23:26

down-to-date

Главное — в проблематизации и подрыве (это разные операции, не обязательно связанные друг с другом) древней и трудно преодолимой культурной привычки к мышлению бинарными оппозициями, когда один член привилегирован по сравнению с другим: оппозиции добра и зла, сакрального и профанного, слова и тела (с этим много работает Сорокин), своего и чужого, наконец, себя и «другого».

Марк Липовецкий о постмодернизме



я хочу писать от руки и этими же руками нарезать салат. хочу ходить пешком и ездить на поездах. я не против сломавшихся лифтов и вырубленного под вечер электричества. с удовольствием читаю бумажные книги и люблю реализм в искусстве. все это мне представляется мозаичными частицами уходящей эпохи, атавизмами с колокольни усредненного человека XXI века.
мне часто жаль тридцати-сорока минут на дорогу и я много времени провожу в интернете. смартфоны и планшетники сейчас я вижу как излишества, но держу пари, что лет через 5, самое позднее, у меня и то, и другое будет - просто потому, что не резон тратить душевные силы на сопротивление общему потоку, которое, к тому же, является и отказом от довольно приятных игрушек.
по-моему, сейчас момент лебединой песни "я-XX", меня как сторонника традиционного уклада. очень скоро я вольюсь, как в течение на станциях московского метро, в направление "новых людей", тех, кто руководствуется совсем иными принципами, чем, скажем, люди нулевых, или восьмидесятых, или начала XX века, или века XIX. сейчас я даже не совершаю нападку на всеобщую устремленность к развлекательности, нормы продажности, пресловутую аморальность и т.п. корень, я думаю, не в этом.
я против стирания границ.
я хочу, чтобы в подходе к каждому вопросу было две противоположных стороны, и точно знать, какой я придерживаюсь. это значит, да, я за бинарные оппозиции, "добро-зло", "хорошо-плохо", "свое-чужое", за наличие принципов, субъективность и оценочность. прекрасно понимаю, что все это природой не задумано, что это лишь нарост человеческого сознания - но только с ним я чувствую себя человеком, а не машиной для восприятия информации.
я думаю, мы живем в век допущения. мы позволяем существовать всему, что возникает тем или иным путем - это напоминает поросший сорняками сад или, если хотите, лес, неотесанный растительный уголок, где все взросло само. однополые пары, полиамория, кидалты, инсталляции из подручных материалов. порно-баннеры, заросли рекламы, продакт-плейсмент, слово "любовь" на каемке трусов. let it be.
не отрицаю, это, возможно, необходимо, в частности, это проявление терпимости, о которой столько талдычил запад, может, этот подход способствует сглаживанию конфликтов. но сейчас он чужд мне - осознала это четко и поэтому хочу зафиксировать сказанным словом, словом, написанным моей рукой на бумаге, лежащей у меня на ладони. "что написано пером..." - не особо актуально для нашего времени - все же стирается одной клавишей, обновляется в пару нажатий кнопки.
а я за материальность, за вещественные ритуалы. мне нужно действие, в котором участвует мое тело, благодаря чему я ясно чувствую, совершила я его или не совершила.
да или нет. существует или не существует. холоден или горяч?

p.s. этот текст я, очевидно, перепечатала и искренне не знаю, как отнесусь к нему потом.

этот взгляд шире и длинней:
меня становится двое.
слышишь, клетка груди моей
и твою целиком покроет,
моя слабость тебя защитит.
там, где солнце себя сплетает,
примет первоначальный вид,
что сегодня тебя являет.
и субъект-объектная ложь
растворится в лучах рентгена.
то, откуда ты воздух пьешь -
не иначе, как мощная вена,
и их сотни на весь организм,
тот, что ты не в силах представить.

свет, идущий обратно из призм -
это льется о будущем память.

---

это смелость назвать мечту предвкушением,
это дерзость сказать "я знаю",
незажженной свече так знакомо горение,
так о лете известно маю.

так кричит новорожденный, чуя последнюю
дрожь тепла в предсмертном вдохе.
хронология врет, не было ее, нет ее,
так, как нет "хорошо" и "плохо".

и уверенно, мягко, но категорично
мы сливаемся в инфинитиве,
и стончится до полотна плоскости личность,
и колосья исчезнут в ниве.

@темы: потоком

02:08

запах листвы. позапрошлый год:
сладко все, что не вернуть обратно.
ребра неясно свербит и скребет -
боль знакома до боли и тем приятна.

так я узнаю всю безличность вещей,
субстанциональность и принцип сосуда,
мой голос - не мой, и не твой, и ничей -
и голос во мне - неизвестно, откуда -

родство, заключенное в чуждости нас,
и связи, рожденные силой трения.
медленный и повествующий газ
с зеленью в воздух пускают растения.

22:55

опять - искривленные нежностью линии
воздух, скоплённый в запястьях деревьев
ласка, что в спину тебе не докинули
голос без звука и крылья без перьев

слышишь, второе лицо, переменная,
сколько здесь треска во имя твое
одно за другим исчезают, как пена
обличья, и ветер по темени бьет,

сквозной, от затылка до лба, от зимы до
расплавленных речью природы снегов,
лишь он да тепло не меняют вида,
он да тепло, только он да тепло

22:55

6.04

те, кто были мне счастьем, вдохновением, горем -
нету вас. хлопнула дверь
может быть, это дар обрывать истории
кто мы друг другу теперь?

чуждое, чуждое сердце колотится
в этой груди, в моей
падают духи на дно колодца,
тени родных теней

нелепое, грубое памяти правило,
рваные ее края
те, кто меня и кого я оставила
ближе ко мне, чем я

12:59

снег растает с холодной кровли на
землю - пей же, расти трава
кровь, как маятник, остановлена
только горлом пошли слова

принимай пустоту как данное,
если хочешь идти - иди
что-то мертвое, бездыханное
в самом центре живой груди

и надрывом в четверостишии,
неестественным сломом рта,
вырывается крик - я слышала -
то ли лебедя, то ли кита

безусловным, холодным правилом
смерть молчит сквозь мою гортань
но назло проступает набело
что-то красное через ткань

04:30

чтение вслух отсекает бритвой
голоса звук от тебя, живого.
так и работает принцип молитвы:
меркнешь безропотно перед словом.
буквы ведут за собой, и странно
чувствовать тело свое помехой,
глупой бегущей строкой в экране,
в ровном прозрачном льду прорехой.
я верю еще: красота самоценна,
тем роль постороннего и прекрасна.
лучшее - это уйти с арены.
там унизительно. там опасно.
чувствую зависть к виолончели,
к чистому звуку без самосознанья.
связей все меньше, и еле-еле
чуешь себя. по теплу, дыханию.
знак отделяется от означаемого,
я предпочитаю остаться с первым.
много абсурдного, много случайного.
может, и я - чей-то импульс нервный.

12:14

выиграет тот, кто держался крепко.
за землю, за сердце другого, за...
я ниже на лоб надвигаю кепку -
не хочу попадаться себе на глаза.

кто вырвался птицей, ключами потерян,
кто снегом растаял - ладони пусты.
и нет виноватых. скрипучие двери
стонут, как выбросившиеся киты.

ни слова упрека - все нужно, все должно,
пускай все уходит слезами в песок,
меняется знак на противоположный,
пускай кровь стучит со всей дури в висок

и тело во сне этажи пробивает:
пол, потолок, снова, пол, потолок...
пусть все уходит, бежит, ускользает,
будет константа - ладони хлопок.

23:17

я пойманной рыбой повисла на леске,
заныла по швам, не вмещая заряд.
им, кожу срывая, ревел Достоевский,
им вороны стаей над домой летят.

не вынести, кажется, все эти песни,
зовущие голосом диким домой.
я пылью осела у каменных лестниц
в надежде, что ветер развеет собой.

с наивностью и безрассудством ребенка
поставила все на любовь и на смерть,
и две эти бездны, две эти воронки
вдыхают в себя, заставляют болеть

за каждое дерево, строчку, минуту
за каждый зрачок, пропускающий свет.
птицы бросаются к взрыву салюта,
и не остается ни слова в ответ

23:04

(что бывает, если лечить простуду глинтвейном)

режет поперек и вдоль
ноябриность. боже,
что кричит мне алкоголь,
пляшущий под кожей

хаос честен и раздет,
оголенны семы
изнутри - бардак и бред,
а извне - система

скользь, покрывшая карниз
усыпила сладко
счастье - это синий бриз,
уносящий шапку,

оголяющий виски
нагло, рвущий листья
если понял, то беги
прочь, босой и чистый

11:29

осень пяная, больная
утекает по часам
голос мой: "люблю, скучаю" -
я смеюсь своим словам

кровь пущу рекой по трубам,
перепутаю людей
в чьи-то радужку и губы
выброшу себя. скорей,

забирай меня, покуда
огнем дышит голова
вытащи меня отсюда,
из дурного естества

мир идет путем абсурда,
белый вечер, черный снег
забирай меня, покуда
я всего лишь человек

11:15

столько поэзии, невыносимо:
снег, зарифмованный в ветер и свет,
улица, напрочь лишенная грима -
точка, на воздухе выжженный след

громко, болезненно бьет и кроваво
в самую сущность, в твое существо
тот, кто ушел, не оставив нам права
не тосковать, не реветь про него

слово. бескрайнее, гулкое слово,
то, что не в силах я произнести -
слышать его и хранить. и другого
не было, нет и не будет пути

23:29

как близко бы кто-либо ни подступился,
всегда оставалась и буду одна.
секунды слияния в пальцах и лицах
помнит и греет пятно от вина

кем бы мы ни были, чем бы ни стали,
личность - лишь правдоподобный обман,
горстка земли сухой, жидкость в бокале,
ноты, ложащиеся в нотный стан

вглубь одиночества - ближе к единому
звуку, где местоименья срослись.
тянет в себя, как вода тянет льдину,
необъяснимо громадная высь

18:58

космос и солнце не вместятся в схему
клетки грудной и глазниц
помни меня как ошибку системы
снег на концах ресниц

больно, отчаянно в месте, где сходятся
спины тени и луча
выйти беззвучно из сердца к околице
выдохнуть, не отвечать

ни на удар, ни на крики звенящие
множится пустота
пусть разбросает, глухая, глушащая
все на свои места

14:47

птицы покинули крышу напротив
будто и не было их
легкую куртку на плечи набросив,
слышу, как мир притих

стихли мазки и штрихи траекторий
и - ничего. опять
это большое, огромное горе -
душу о тело марать

чувствую - кровь хочет литься наружу,
прочь убежать из вен
сколько еще боли мы обнаружим,
сколько, к чему, зачем?

знаки вопроса гнут свои линии
и замыкают круг
вместо итога и вместо причины -
красного сгустка стук

10:33

вечером тени длиннее предметов -
мудрость всего очевидного
оглушительны звуки во мне, и за это
больно, почти что стыдно

перед ними: если не смогу передать,
мне делать здесь больше нечего
тени ласкают стеклянную гладь -
окрики, отклики вечного

видишь, шуршит на земле силуэт
дерева - все мое знание
если не этот, то больше и нет
поводов к существованию

19:16

опять упущена минута
опять нелепостью какой,
чтоб в жизни, криво изогнутой,
найти случайный перебой

где параллели перемкнулись
украдкой, незаконным сном,
как тени подфонарных улиц,
дрожа, сливаются в одном

слепом пятне. за поворотом,
в дворе, где время ходит вспять,
не сведены, кричат ворота -
так и останутся кричать

@темы: потоком

00:39

обратный отсчет пошел: одиннадцать, десять, девять,
приду к единице - случится повод начать с нуля
наверное, брежу снова. но с тем продолжаю бредить,
чтобы услышать еще недоступное для меня

так что с языка сорвется? движение вскользь по нёбу
сладкое, тонкое "эль", невольное, нежное "эн";
по буквам, по звукам тянешь, как будто берешь на пробу
что никогда не сможешь оставить себе насовсем

я помню глаза знакомых, кожу когда-то важных
больше всего на свете - не целое, а деталь
что ни назови, распадается, а целым бывает однажды -
все закономерно и честно, но если честнее - жаль

мне слабо верится в трезвость. с чего же я начинала?
с того, что время уходит, да только никак не уйдет
вот стрелка: два раза в сутки приходит вздохнуть у начала,
или вздохнуть напоследок - считать можно наоборот

мне слабо верится в трезвость. не важно, с чего пьянею
(можно вплести Бодлера: с поэзии или вина)
я знаю и без доказательств, что всех равносильных вернее
цепочка, где нет ни единого логического звена

@темы: потоком