я пойманной рыбой повисла на леске,
заныла по швам, не вмещая заряд.
им, кожу срывая, ревел Достоевский,
им вороны стаей над домой летят.

не вынести, кажется, все эти песни,
зовущие голосом диким домой.
я пылью осела у каменных лестниц
в надежде, что ветер развеет собой.

с наивностью и безрассудством ребенка
поставила все на любовь и на смерть,
и две эти бездны, две эти воронки
вдыхают в себя, заставляют болеть

за каждое дерево, строчку, минуту
за каждый зрачок, пропускающий свет.
птицы бросаются к взрыву салюта,
и не остается ни слова в ответ