утром надвое бьется тарелка -
трещина четкой пограничной чертой,
неравные части. все та же белка
прыгает сквозь вентиляторный вой

наконец, понятно. и вся безысходность -
защита, как толща коры у земли
тошнота неизбежно подходит к горлу
от всех разговоров на тему любви

и это смешно, смешно до мурашек,
что нету сомнений, неразгаданных тайн
но, чтобы спокойней, засыпаю, как раньше:
eighty seven, eighty eight, eighty nine...